С губ беарнца сорвался долгий стон, он запрокинул голову, прикрыв глаза и чувствуя, как волна сладкой дрожи прошла по всему его телу, жаром разлилась внизу живота, вытеснив из головы все мысли, все желания - кроме одного: желания обладать этой женщиной, владеть ей, заполнить ее собой. Без жалости, без остатка.
Марго была так неистово-прекрасна в своей страсти, подобно дикому языческому божеству и оттого еще более желанна. Необузданная, дикая, неистовая - она не была похожа ни на одну из тех женщин, что Генрих знал до нее. А уж их-то было немало... Прикрыв глаза, молодой король позволил себе отдаться ее страсти, целовать себя так, как никто не целовал его до этого. Так долго, пока он еще мог сдерживать свою собственную страсть.
Но дойдя почти до предела, беарнец зарычал, не в силах сдерживать более свое желание, и подхватив Марго за бедра,  осторожно, словно величайшую драгоценность, вынес ее из воды, опустил на ноги - но только на миг, чтобы сорвать с седла привезенные со собой звериные шкуры и расстелив их на траве, уложить на них жену. И тут же накрыть ее собой прежде, чем она успеет замерзнуть.
Он посмотрел на нее сверху взглядом, пьяным от страсти и желания, провел рукой по белоснежной коже бедра, одновременно касаясь губами приоткрытых в ожидании поцелуя губ.
- Что ты делаешь со мной, Марго? - хрипло прошептал король, дрожа всем телом в руках возлюбленной. - Что же ты со мной делаешь?