Генрих III де Валуа:

А ещё с некоторых пор ассоциации со мной и моими друзьями вызывает вот эта песня:

Музыкант
Am Am/g F Am
Повесил свой сюртук на спинку стула музыкант.
Am/g F C
Расправил нервною рукой на шее черный бант.
C/h C/b
Подойди скорей поближе, чтобы лучше слышать.
A7 Dm
Если ты еще не слишком пьян.

E7 Am Am/g
О несчастных и счастливых, о добре и зле
F H E7
О лютой ненависти и святой любви.
Dm E7 Am Am/g
Что творится, что творилось на твоей земле
F H E7
Все в этой музыке, ты только улови.

Вокруг тебя шумят дела, бегут твои года
Зачем явился ты на свет, ты помнил не всегда
Звуки скрипки все живое, скрытое в тебе разбудят
Если ты еще не слишком пьян.

О несчастных и счастливых, о добре и зле
О лютой ненависти и святой любви.
Что творится, что творилось на твоей земле
Все в этой музыке, ты только улови.

Устала скрипка, хоть кого состарят боль и страх
Устал скрипач, хлебнул вина, лишь горечь на губах.
И ушел, не попрощавшись, позабыв немой футляр
Словно был старик сегодня пьян.

E7 Am Am/g
А мелодия осталась ветерком в листве
F H E7
Среди людского шума еле уловима.
Am Am/g F
О несчастных и счастливых, о добре и зле,
H E Am
О лютой ненависти и святой любви.

(Воскресение — «Музыкант», Автор текста (слов):
Никольский К.
Композитор (музыка):
Никольский К.)

Луиза де Водемон:

Какие вдохновляющие песни!

Генрих III де Валуа:

А вот эту песню спел бы Диане Анри де Жуайез:

Имя твоё
(Ю. Суздаль / Ю. Суздаль)

Только имя твое я в кармане ношу,
никому не расскажу, не поведаю быль.
Пусть разум вечно твердит, что не достоин тебя,
Что слишком мало любя, жизнь тебе подарить...

И весь мир прахом разлетится, если ты ответишь - нет!
И в миг навеки обратится лютой тьмою белый свет!
И сердце пламенем пылает, освещая пустоту,
В которой, по тебе скучая, я в беспамятстве бреду...

Только имя твое леденцом за щекой
Одинокий путь мой скрасит долгой зимой.
И вот я снова один, теперь уже навсегда,
Сам себе господин и покорный слуга.

И весь мир прахом разлетится, если ты ответишь - нет!
И в миг навеки обратится лютой тьмою белый свет!
И сердце пламенем пылает, освещая пустоту,
В которой, по тебе скучая, я в беспамятстве бреду...

Только имя твое сохраню навсегда
В сердце и на устах, и в дурной голове.
Скажи мне, волей каких сил тебя смогу я вернуть?
Пройден заново путь ошибок, что сотворил.

И весь мир прахом разлетится, если ты ответишь - нет!
И в миг навеки обратится лютой тьмою белый свет!
И сердце пламенем пылает, освещая пустоту,
В которой, по тебе скучая, я в беспамятстве бреду...

(группа "Колизей")

Диана де Монсоро:

Сир, красиво... и ... печально...

Диана де Монсоро:

А на меня нахлынуло вот под эту песню, когда описывала в рассказе размышления своей героини:

Да! Несомненно есть другие способы уйти!
Обнять, любить, держать иль навсегда отпустить!
Но! Осколками стекла, я разрушаю тишину.
И вдребезги мечты я ухожу...
Да! Несомненно мы во многом были неправы!
А может не судьба?! А может не было любви?!
Я может и дитя, но не заплачу ни за что!!!
Закрыла сердца дверь, хоть не легко!

Припев:

Тебя... Тебя...
Как наивное дитя,
Как лебедь одинокая!!!!
Тебя... Тебя...
Так беспомощно и безответно,
Как сумасшедшая люблю...
Люблю только тебя...

2 куплет:

Да! Я могла остаться во дворце из хрусталя.
Но что седьмое небо, если нет на нём тебя?!
Теперь знакомый мне вкус безжалостной войны,
Сражение сердец, и стон израненой любви!!!

Припев:

Тебя... Тебя...
Как наивное дитя,
Как лебедь одинокая!!!!
Тебя... Тебя...
Так беспомощно и безответно,
Я люблю только тебя...
Люблю только тебя...

Отредактировано Провидение (Вт, 3 Июл 2012 15:09:39)

Рене де Рье:

За занавесом веков
Промозглая осень – хозяйка Парижа,
Холодные ветры – её сыновья.
Неистово дождь барабанит по крышам,
Вселяя смятенье в людские сердца.

«Небесные слёзы - грехов отпущенье!» -
Шестнадцатый век на идеи не нов.
За звон золотых предаются забвенью
Светлейшие гении чуждых миров.

Безлюдные улицы – символ унынья,
Ведут неизменно к воротам дворца.
Не просто дворец, но столицы святыня, -
Ведь Лувр не имеет иного лица.

Изгибы ограды сплетают узоры,
Надеясь прорвать серых туч пелену…
На бравых гвардейцев направлены взоры, -
Завидовать им будут даже в аду.

Толпа парижан, восхищённая блеском
Величия гордых незыблемых стен,
Интриги вельмож осуждает столь резко…
Любовь к королю не прощает измен.

За стенами Лувра безжизненно пусто,
И лишь в тронном зале дрожит тусклый свет…
Скрывать одиночество – это искусство,
Великая жизнь и бесславная смерть…

«Красивые речи – опаснее яда,
Улыбки просты, как «испанский сапог».
Не думай, что тот, кто идёт с тобой рядом,
Не сможет вонзить тебе в спину клинок…

Памфлеты льстецов – ежедневная пытка,
Не каждый сумеет её пережить,
Нельзя допустить ни единой ошибки,
Иначе рискуешь в капкан угодить…»

Подобные мысли уже не в новинку,
Измученный разум готов ко всему.
Святейший король, а на деле - песчинка,
И в бою с тишиной нелегко одному…

Печальный венец – кара господа Бога,
За все прегрешенья семьи Валуа.
Последний монарх обречённого рода,
Лишь жалкая пешка у смерти в руках.

Раскрою объятья прекрасному другу,
Неслышно шагая навстречу пойду…
Но к сердцу опять прижимаю разлуку…
Иллюзия сладкая – путь в пустоту.

Мои ненавистники чёрной стрелою
Пустили в народ целый рой клеветы.
Теперь я клеймом награждён – «принц Содома»,
За всю безграничность своей доброты.

Шомберг, Можирон и мой верный Келюс,
Никто не посмеет пятнать вашу память.
Я буду любить вас, друзья, я клянусь,
Все свечи в соборах по вам будут плакать.

Вернуться к живым – непростая задача,
Когда ты и сам на три четверти мёртв.
Мне больно и страшно, но глаз я не прячу
От дерзких суждений слепых дураков.

На пару мгновений предамся забвенью
В краю самых нежных и радужных снов.
Реальность обнимет, наступит прозренье…
А в сердце лишь ворох несказанных слов.

Измерю шагами из золота клетку, -
Сюда так стремился мой брат Франсуа.
В ладони сжимает он чёрную метку…
Ещё один принц в царстве вечного сна…

Раздумья пускай отправляются к чёрту,
А я, Генрих III, крадусь к зеркалам.
Что я там увижу спустя дней когорту?
Быть может разорванный мир пополам?

О нет, Боже мой, никаких откровений,
Всего лишь потёртая временем тень
Желает увидеть своё отраженье…
А где-то в душе я всё жду перемен.

Себя не узнать даже с сотой попытки,
Оставлены в прошлом былые черты…
Поменьше волос да морщин паутинки, -
Свой лик познаю без мирской суеты.

Затянутый в бархат изнеженный старец…
Скрываю румянами щёк желтизну,
Печатку с гербом надеваю на палец…
А мне тридцать три, как при смерти Христу.

Рукою дотронусь до губ непослушных, -
По ним пробежала невольная дрожь.
В бездонных глазах, но, увы, равнодушных
Мольбу прочитаю: «Меня не тревожь!»…

Утраченной юности дни вспоминаю,
Придворные дамы, охота, балы…
Дыханье твоё в пустоте ощущаю,
Но шансы на встречу ничтожно малы.

Прекрасная девушка с именем Анна,
Проста и нежна, словно розы бутон.
Моей не была, но была столь желанна,
Когда приходила в мой сказочный сон.

За ней наблюдал, будто был околдован,
Боялся открыться, боялся молчать.
При встречах нечастых был жутко взволнован,
Стыдился того, что не в силах скрывать.

Пленительный запах роскошных волос,
Атласная кожа, сиянье очей…
Никто, даже Бог, не услышал вопрос:
«Как выход найти в лабиринте ночей?»

Безрассудно влюблённый в её очертанья,
Бумаге все чувства стремился излить.
Но тут же, в огне исчезало признанье…
Хотелось из чаши любовной испить.

Сегодня я в смоль рыжину маскирую,
Тогда не боялся природы своей.
Терпел от любовниц своих поцелуи,
Но мысли мои были только о ней.

Когда я решился на три главных слова,
И не было страха поймать её взгляд,
Украдкой узнал… Она любит другого…
Я, герцог Анжуйский, отброшен назад…

Прошло много лет в пустоте и обмане.
О, Анна, твой образ храню на груди…
Останусь один в непроглядном тумане
И буду шептать только слово «прости».

Бессильный монарх вновь в объятиях трона…
«Устал, Боже мой, я на грешной земле!»
Отброшу смятение вместе с короной…
И тихо исчезну во времени мгле…

Рене де Рье:

Знакомьтесь - господин Шико!
Поклон направо, влево - миру
Он дарит шутки так легко,
Будто слугою у сатира
Был с детства. Он в один лишь миг
Смешное в несмешном находит
И много каверзных улик
На грешный мир людей приводит.

Не тратя время жизни зря,
Шико молчит - и наблюдает.
Глазами с искрами чертят
Он все на свете замечает.
Бесстрашный рыцарь, просто шут -
Он красит жизнь своим уменьем
Взвить обличающий салют
Над дураками и бездельем.

Отстроил в анфиладе дней
Дворец из смеха и улыбок,
Чтоб сделать мир чуть-чуть добрей,
Не допустить больших ошибок.
Его зовут "месье дурак",
Но мудрецам любым даст фору:
Он не помешанный чудак,
Не раб монарха и сеньора.

Шут или гений - все одно -
Бесприкословно правде служит.
Шуты уж вымерли давно.
Шико, о, как ты миру нужен!
Ведь, без сомненья, нужен тот,
Кто был бы другом и судьею.
Шико теперь средь нас живет:
Не просит звание героя.

Он не боится быть смешным,
Его судьба - служенье правде.
Шико не может быть иным
На хрупкой жизненной мансарде.

Рене де Рье:

Памяти графа де Бюсси

Он умирал, об этом говорила кровь,
Терпело тело раны за любовь,
Спасая честь, вступил в неравный бой,
Любимой образ видя пред собой,

В последний и предсмертный миг,
Уже не слыша сердца крик,
Прощаясь с жизнью очень рано,
Шептал:- "Диана! О, моя Диана!"

Та ночь для многих стала роковой,
Нет, не один он поплатился головой,
С избранницей искал он утешения,
Нашел неравных шпаг скрещение.

Граф Де Бюсси предательски убит,
Но не забыт он нами, не забыт,
И не от бога та любовь, поверьте,
А послана лишь ангелами смерти,
Земной поклон и слава храбрецам,
Он вечно будет жив у нас в сердцах

Генрих III де Валуа:

Рене де Рье , прекрасные строки! Так глубоко проникают в душу... Это Вы сами писали?

Рене де Рье:

Генрих III де Валуа, нет, сир, эти строки найдены мною на просторах интернета.