Франция и Англия, XVI век
ФРАНЦИЯ И АНГЛИЯ. XVI век.
Франциск I (1515-1547 гг.), вступивший на престол в молодых летах, был красив, тщеславен, увлекался женщинами и в высшей степени склонны к роскоши. Франциск I, выросший в счастливое царствование Людовика XII, поставил перед собой задачу довести французский двор, и без того значительно увеличенный его предшественником, до высшей степени блеска. Франциск, тоже любивший серьезные занятия и умевший ценить науки, считал искусство единственным средством, способным облагородить жизнь. Он вызвал из Италии множество художников, преимущественно живописцев и скульпторов. Большинство великолепных зданий, воздвигнутых по его приказанию, было построено французскими архитекторами, но в духе итальянского Возрождения.
Тем не менее Франциск считал себя центром и средоточием всего королевства и сводил все интересы к собственной личности. Вступив на престол, он, подобно Карлу V, начал с того, что значительно увеличил придворный штат и расходы на содержание двора. Склонный к чувственным удовольствиям, он превратил свой двор в арену непрерывных празднеств, где собрались самые прекрасные и самые знатные женщины королевства. Необыкновенное великолепие придворных праздников, роскошная обстановка больших охот, которым король, будучи превосходным стрелком, предавался со страстью, а также утонченность его стола вскоре стали далеко известны и подталкивали к соперничеству. Но самой характерной чертой такой придворной жизни были женщины. Брантом, говоря о склонности короля привлекать ко двору женщин и льстиво скрашивая ее, как он скрашивает и многое другое, замечает, что король "поступал так, будучи убежден, что дамы составляют единственное украшение дворов, что двор без женщин все равно что сад без цветов и похож, скорее, на двор восточного сатрапа, чем христианского короля", и прибавляет свое собственное мнение в таких словах: "короче сказать, двор без дам есть двор без двора". Другие смотрели на это иначе. Они не скрывали своих опасений по поводу того, что "двор стал обычным сборным местом женской знати и через это превратился в образцовую школу всякого соблазна и расточительности для всей Франции".
Роскошь, а с нею вместе и долги разрастались быстро. Там, где главную роль играют женщины, а, следовательно, процветает желание нравиться, выше всего ценится внешнее убранство. Как ни была богата придворная одежда и до этого, теперь она стала еще роскошнее и дороже. Сам король был главным инициатором в этом как в отношении мужской, так и женской одежды, поскольку очень часто по случаю больших праздников он дарил некоторым придворным дамам драгоценнейшие туалеты. Брантом уверяет, что он лично видел множество таких подарков. Щегольство проявлялось скорее в богатстве тканей, в ценности украшений и отделки и в большом количестве нарядов, чем в разнообразии их покроя. В отношении последнего продолжали придерживаться тех фасонов, которые сформировались под итальянским влиянием, и только в конце двадцатых годов начали понемногу отходить от них, чтобы вскоре окончательно подчиниться влиянию испанских мод, перенесению которых во Францию отчасти способствовало пребывание в течение года короля в плену в Испании. "Испанские и итальянские дамы всегда любили дорогие благовония и богатые туалеты гораздо больше, чем французские, которые и переняли от них все эти прекрасные изобретения", - писал по этому поводу Брантом.
Спрос на дорогие ткани удовлетворялся силами местных фабрик, которые трудами двух генуезцев - Турчети и Нанис - были настолько усовершенствованы, что с 1536 г. стали изготовлять лионские шелковые ткани, не уступавшие лучшим итальянским. Это было серьезной причиной для повышения общего благосостояния, так как огромные суммы, которые прежде вывозились в Италию, оставались теперь внутри страны. Производство шерстяных материй и сукна развивалось не менее успешно, особенно в Провансе, Дофине и Лангедоке. Были также сделаны удачные попытки организовать во Франции производство узорочного голландского сукна и фландрских ковров. Для материй по-прежнему выбирались яркие цвета. Так продолжалось до 30-х годов, когда, следуя примеру короля, в наряде начали ограничиваться сочетанием черного, белого и золотого. Любимыми тканями для платьев были узорочные сукна, шелка и бархат, иногда одноцветный, а порой протканный золотом или серебром.
То же самое происходило и в Англии, хотя здесь подобная роскошь пока не распространялась за пределы высшего общества. При встрече Франциска I с Генрихом VIII в 1520 г. оба короля явились окруженные таким великолепием, что само место, где эта встреча происходила, было названо "парчовым полем". По словам хрониста Холла, Генрих был одет в "удивительно драгоценную одежду из травчатой серебряной парчи, густо протканной золотом, ниспадавшую широкими и упругими складками".
В мужском костюме введенные при Людовике XII разрезы с буфами и широкий четырехугольный вырез у ворота с заложенным в него плоеным нагрудником продержались до середины века, особенно в Англии, где они были в большой моде. Франциск первым отступил от этой моды и начал носить кафтан или камзол с высоким воротом на испанский манер. Портреты представляют его в камзоле того или другого покроя. Портрет, написанный Тицианом, изображает короля, которому, по-видимому было около 40 лет (на всех других портретах он моложе).
