Ах, эти южные ночи! Запах горных цветов, врывавшийся в открытые окна, шелестящие на ветру каштаны в уснувшем парке, где над всем царила полная, по-южному большая луна. Она гляделась в окна, словно любопытное дитя, стараясь сквозь тяжелые портьеры углядеть то, что так старательно пытались скрыть от чужих глаз.
Как он любил все это: прилетавший с гор прохладный ветерок - безмолвный свидетель того, что где-то высоко в Пиренеях шли дожди; созревающие упругие лозы виноградников, протянувшиеся на многие-многие лье; кусты остролиста - все это было знакомо ему с детства и будило в его душе ощущение беспричинной радости, какое бывает только там, где ты родился и рос.
Он заметил, что мысли его унеслись далеко, когда одна из фрейлин Маргариты что-то спросила у него, а он не расслышал вопрос. Как ее зовут? Катрин? Жанна?
Улыбнувшись своей знаменитой загадочной улыбкой, король ответил нейтральной шуткой, которая, впрочем, тут же вызвала всеобщее восхищение, будто он и правду сказал что-то остроумное. Оживилась даже Марго, не преминув вставить в разговор словечко, чем немало удивила супруга. Так значит, он все-таки попал?
Молодой король усмехнулся. Веселить жену не входило в его планы - они всегда были скорее верными союзниками, чем верными супругами. Но будучи неверной во втором, Марго, тем не менее, была его неизменной сторонницей в первом, заслужив глубокое уважение, порой переходящее в молчаливое восхищение, когда она не колеблясь, вставала на его сторону, идя наперекор воле и велениям своей семьи. И было что-то еще... Про себя Анрио предпочитал называть это признательностью, не сильно утруждаясь копаниями в сути. Но сейчас, перехватив задумчивый взгляд чарующих лазурно-голубых глаз, он на секунду замер, почувствовав, как что-то остро кольнуло у него в груди.
Впрочем, миг был слишком краток - королева Наваррская удалилась в свои покои, оставив его в компании своих прекрасных дам, которые все щебетали, предупреждая каждое его внимание, каждый его жест. Анри улыбался, расточал комплименты, но с ее уходом вдруг ощутил острое послевкусие чего-то, что могло случиться... но так и не сбылось...

Луна миновала уже половину небосклона, когда он отправился в свои покои - непривычно молчаливый, и неожиданно - одинокий. Остановившись перед закрытыми дверями супруги, король помедлил, будто решаясь на что-то. Поднял руку, желая постучать. Но одернул себя за внезапный порыв. У них был договор - давно, еще до свадьбы. Она сама выдвинула условия. Он это знал и... согласился.
Опустив уже было поднятую руку, король Наваррский повернулся и решительно направился прочь, остановился вновь, помедлил немного, прежде чем, чертыхнувшись и вспомнив разом всех святых, не вернуться назад и решительно постучать в заветную дверь...

Отредактировано Генрих Наваррский (Вс, 21 Окт 2012 01:39:23)

Он тоже медлил.
Вот так просто стоял на пороге и смотрел на нее. Но цепкий, наметанный взгляд уловил в неверном лунном свете и рассыпанные по плечам длинные темные волосы, и чуть ослабленную шнуровку корсета... Она смотрела на него, и в глубине ее глаз таилось что-то, чего он не мог - или боялся? - понять.
Сколько всего было между ними? Религиозная вражда, ненависть отвергнутого любовника и не менее сильная - ее матушки, чудовищная резня Варфоломеевской ночи, навсегда окрасившая кровью их брачные простыни и ставшая проклятием их брака... Все это должно было раз и навсегда отвратить их друг от друга... И все же они были вместе... Вместе ли?
После их свадьбы он столько раз принадлежал другим, да и она платила ему той же монетой, но никогда, никогда они не принадлежали друг другу.
Она не звала, он - не настаивал. Так может быть, зря?
Его глаза сверкнули огнем, так хорошо знакомым его врагам, огнем, который всегда пылал в них, когда он готовился взять очередную неприступную крепость.
Король решительно шагнул через порог.

Отредактировано Генрих Наваррский (Вс, 21 Окт 2012 02:33:11)

Не прогнала - пустила. Не сказала ни слова... Но разве им нужны были слова?
Анрио тоже молчал, не сводя с супруги глаз, взгляд которых - против обыкновения - не был ни насмешлив, ни лукав.
Он взял протянутый бокал - так же безмолвно, пристально глядя на нее, думая о том, какие мысли роятся сейчас в этой прекрасной головке.
Не оттолкнет ли она его, не прогонит ли?
Он слышал ее сбивчивое дыхание и не мог понять, что было тому причиной. Волнение, недовольство, страх?
Впрочем, страха в ее глазах не было. Он вообще не мог представить это чувство применительно к бесстрашной жемчужине французского двора.
Да и чего ей бояться? Его? За свою свою жизнь он не принудил к своему обществу ни одну женщину - они сами стремились в его объятья. Все, кроме нее.
В юном короле взыграло чувство собственности, горячей волной опалившее кожу. Они здесь, вдвоем, вдали от недругов и интриг... Так к чему все это?
Она поднесла свой кубок к его, отпила глоток, облизав губы, но несколько капелек все же остались на них, блестя, точно кровь.
Он судорожно вздохнул. Какого черта?.. Если уж придется оставить непокорившуюся крепость, то только после отчаянного штурма!
И повинуясь внезапному порыву, Анрио шагнул к супруге, одной рукой притянул к себе, другой все-еще продолжая сжимать бокал с вином, заглянул в глаза, находящиеся теперь так близко от его - настойчиво, дерзко. А потом его губы коснулись ее, мешая запах вина с ароматом пиренейских луговых трав, пряностями и морским ветром.

Отредактировано Генрих Наваррский (Вс, 21 Окт 2012 11:42:16)

Прикосновение ее губ было подобно касанию шелка - сначала нежное, трепетное, неуверенное, затем - требовательное, страстное, сбивающее с ног неожиданным напором.
От ее дыхания пахло лавандой и оно обжигало его, словно пламя, заставив подумать о том, что никогда уже не сможет забыть он ее поцелуй.
Руки Марго обвили его шею, заставив судорожно вздохнуть, словно ему вдруг перестало хватать воздуха.
Пальцы запутались в его волосах, словно не желая больше отпускать. Больше никогда!
Анрио отбросил кубок с вином - и он упал, расплескав содержимое по полу.
Его руки сжали жену в объятьях, как сжимает нетерпеливый супруг в первую брачную ночь. Да по сути, она и была таковой!
Страсть накрыла волной, ослепляя, вытесняя все другие мысли, заставив забыть обо всем и думать сейчас только об этих глазах, о губах, отвечавших на его поцелуй с отчаянной и горькой страстью...
Он прижал ее сильнее, как вдруг почувствовал, что Марго дернулась в его руках, оттолкнула, вырываясь из объятий.
- Анрио! Мы не можем...
Ослепленный страстью, вспыхнувший так неожиданно, так внезапно, что изумляла до глубины души, он не сразу понял, о чем она говорит. Лишь сильнее притянул к себе, ища губами мягкие губы.
- Хватит, Марго! - голос короля был низким и хриплым от желания. - Мы и так ждали слишком долго!

Он почувствовал ее колебания.
Слишком хорошо знал он женщин, чтобы не ощутить эту внутреннюю борьбу, исход которой могла определить только сама хозяйка.
Что останавливает ее? Память о прошлом? Старая любовь? Новый фаворит?
Он прижал жену к груди, сквозь тонкую ткань сорочки ощущая, как неистово колотится ее сердце. Как бы там ни было - он уже не собирался останавливаться! Только ни в этот раз!
И пусть она сомневалась, но ее глаза... Гллаза говорили, кричали ему: "Да!"
Подхватив Марго на руки, он в три шага пересек комнату, направляясь к укрытой тяжелым балдахином кровати. Положил на нее жену, опустившись рядом, ловя взглядом ее взгляд, заставив увидеть дерзкий огонь, превративший его глаза в два штормовых моря.
Он тронул рукой ее волосы - мягкие, словно шелк, в то время как другая рука легко нашла шнуровку корсета, рванув завязки - с треском, так что Марго невольно вскрикнула, и Анрио испугался, что причинил ей боль. Но где-то в самой глубине души он хотел, чтобы ей было больно! Больно за то, что стала причиной всех его бед - пусть невольно, пусть не со зла. Что отвергла его, предпочтя красавцу де Гизу, память о котором (о, он не сомневался в этом!) хранила до этого самого дня, как заветную драгоценность. За то, что дарила ему свою верность в политике и - никогда - в любви. А он жаждал ее. Там, в Париже, он так нуждался в ней! Когда вокруг него были только враги, он искал ее любви, ее ласки. Но никогда не признался бы ей в этом.
Слишком изнеженны были Валуа, слишком порочны, слишком - чувственны, чтобы любить искренне, отдаваясь этому чувству всецело, без остатка, растворяясь в том, кому они решали открыть свое сердце.
Но Марго... Она всегда была несколько иной. И пусть то, что случится сейчас, может быть, никогда не повторится боле, он будет любить ее! Любить так, как должен был любить давным-давно, с той самой ночи, когда дал слово не докучать ей своим присутствием. Любить, как может он в редкие мгновения, когда действительно влюблен. А сейчас он был влюблен! И пусть это чувство будет мимолетным и растает с приходом утренней зари, как тает ночь, отступая перед светом дня, но  сейчас... Сейчас... Есть только они вдвоем да легкий южный ветерок, врывающийся сквозь открытые в теплую осеннюю ночь окна. И их запоздалая, как задержавшаяся осень, любовь...

Отредактировано Генрих Наваррский (Вс, 21 Окт 2012 23:53:54)

Он почувствовал, что сомнения отброшены, когда слегка оттолкнув его, она привстала в постели, коснулась рукой его щеки, пробежала пальцами вниз, словно пытаясь открыть для себя что-то новое.
Когда ее руки коснулись его груди, Анрио шумно вздохнул, чувствуя, как поднявшийся было гнев уступает место чему-то более темному, древнему, как сама земля.
Она принимала его, теперь, спустя столько лет, ломая столько преград, которые сама возвела между ними. Мысли снова вернули его в прошлое, словно насмехаясь, словно говоря, что его торжество - пир на костях. Любовь на крови, которой не должно, не могло было быть оправдания!
Он глухо зарычал, намереваясь оттолкнуть от себя Марго. Отбросить прочь, но ее губы коснулись его шеи, спустились вниз, заставляя молодого мужчину задрожать, не от холода - от желания.
Да, он помнил. Помнил слишком хорошо, чтобы не понимать, что своим поступком, возможно, предает память тех, кто погиб по вине близких той, кого он сейчас ласкает в южной ночи.
Но сейчас ему было все равно! Лишь бы только она не останавливалась! Не отнимала своих рук - пусть даже весь мир погибнет!
Зарычав, Анрио обхватил руками ее лицо, заставляя подняться, взглянуть в его глаза.
- Что ты для меня? - хрипло спросил он жену. - Наказание? Милость?
И не дождавшись ответа, впился в эти прекрасные губы отчаянным поцелуем - яростным, злым, сметающим все преграды на своем пути. Он рванул на ней одежду, и тонкая ткань послушно поддалась, но больше он не боялся испугать ее или причинить ей боль.
Давнее, глубоко загнанное в ночь святого Варфоломея чувство, вдруг проснулось в нем, требуя реванша. И он был намерен получить его сполна!

Отредактировано Генрих Наваррский (Пн, 22 Окт 2012 01:14:52)

Ее ответная страсть окатила его с головы до ног, опалив тело горячим желанием. Он услышал ее смех - низкий, густой, тягучий, как горный мед. Будивший в душе самые первобытные чувства. Должно быть, они оба сошли с ума или попали под власть чьих-то коварных чар! Иначе как объяснить это внезапно вспыхнувшее чувство?
Он впился поцелуем в ее губы с такой силой, что прокусил их до крови, чуть отстранился, слизывая алые капли. Он всегда был нежным любовником, но сейчас, с ней, ему хотелось, чтобы все было иначе. Он уже не сдерживал себя, чувствуя, что ее желание так же велико, как его.
Разжав объятья, Анрио протянул руку, чтобы коснуться ее лица, совершенные черты которого тревожили воображение стольких мужчин, провел пальцами по шее, на миг замерев у трепещущей вены, чтобы почувствовать ее учащенный пульс, бившийся сейчас в так с его сердцем. Как вдруг молодая женщина схватила его за ворот расхристанной рубашки, потянула к себе, заставив потерять равновесие. Еще секунда - и он уже лежал на ее надушенных простынях, а она оседлала его, как лихая наездница. Его тело обожгло огнем, точно его вдруг охватило невидимое пламя. Анрио усмехнулся - в таком положении ему еще не приходилось бывать! Новизна ощущений кружила голову, как доброе бургундское.  К тому же, от резких движений платье Марго, и без того разорванное им в порыве страсти, теперь окончательно сползло с точеных плеч, открыв взору супруга плавные изгибы ее прекрасного молодого тела. Он потянулся к нему, как тянется усталый путник к прохладному источнику, коснулся алебастрово-белой кожи, провел пальцами вниз к груди, и не получив отпора, приподнялся над постелью, коснувшись ее губами. Но Марго вдруг снова толкнула его, схватила за запястья, распяв на своих простынях. Он был повержен. И готов с радостью признать поражение.
Наклонившись над мужем, Марго заглянула ему в глаза. Водопад черных волос упал ему на лицо, словно тяжелый шелк, окатив запахом осенней листвы и еда различимым ароматом духов.
- Зачем тебе все это? Скажи! - требовательно спросила она.
Он усмехнулся в ответ. А затем одним движением сбросил ее с себя и оказался сверху, прижав ее к постели, как горный лев свою добычу.
- Потому что я хочу! - прошептал король в самое ухо жене. - А ты разве нет?

Очарование момента было разрушено.  Он понимал это, но страсть, кипевшая в его крови, требовала выхода. Она распалила его, заставив почувствовать то, что он не чувствовал уже давным- давно. А потом оттолкнула, словно надоевшую игрушку.
Анрио почувствовал злость.
- Чего ты хочешь от меня? - прорычал мужчина. - К чему все эти игры? Мы с тобою здесь, вдвоем, после всего, что между нами было... И несмотря ни на что желаем друг друга. Тебе мало этого? Тебе, Марго? Мало того, что я желаю тебя, как не желал еще ни одну другую женщину, тем более ту, которая меня отвергла! Я столько лет ждал, когда за чередой всех напыщенных красавчиков, в томительном ожидании толпящихся у твоих дверей, когда ты наконец заметить мня...  - он осекся, понимая, что итак сказал слишком много. Ему не следовало обнажать перед ней душу, иначе его ждет участь всех, кто позволил себе ее полюбить. Но вопреки рассудку ему вдруг на какой-то короткий миг захотелось поверить, что между ними все будет иначе. И их союз будет союзом равных не только в политике, но и в любви.
Он разозлился на себя за наивность. Как мог открыть он ей свою душу? Позволить сделать то, чего не удалось всем его врагам - сломить его дух, который погибнет, как только она его оставит?
Поднявшись, он встал перед ней на колени - все еще тяжело дышащий от страсти, к которой теперь примешивался гнев. Взъерошенный, в распахнутой рубашке.
- Для чего тебе моя любовь, Марго? - яростно спросил король, и глаза его сверкали, как отблески молний. Ответь: для чего?!

Отредактировано Генрих Наваррский (Вт, 23 Окт 2012 20:47:18)

Сердце дрогнуло в груди при виде ее слез. Он никогда не мог спокойно переносить женских рыданий, всегда чувствуя себя виноватым в том, что своим поведением или словом спровоцировал их. Но сейчас... Сейчас он был обескуражен.
Гнев выветрился, как хмель на морозе.
- Ты плачешь, Марго? - прошептал до глубины души изумленный король. - Святая пятница, ты - самая сильная из всех женщин, которых мне когда-либо приходилось встречать, плачешь?!
Он смотрел на нее и не верил своим глазам.
Сердце заполнили раскаяние и... сомнение. Он так хотел открыть ей свою душу, но в то же время боялся это сделать. Боялся, что потом, когда страсть уйдет, она разобьет его сердце... А молодой король не знал, сможет ли он склеить его тогда. Будучи пылким по натуре, он любил многих, любил страстно, отдаваясь этому чувству сполна - не испытывая раскаяний или сожалений. И так же без сожалений оставлял их, когда любовь уходила. Но сейчас он знал, что на этот раз будет иначе. Если он позволит себе полюбить Марго, если отдастся этому чувству сполна...
Судорожно вздохнув, он взглянул на жену.
Сейчас, в эту самую минуту, она выглядела такой одинокой, такой... беззащитной. И такой... прекрасной!
Куда-то исчезли все обиды, ревность, злость.
Схватив, он прижал ее к своей груди, удержал, когда она попыталась отстраниться, как непокорного ребенка гладя по голове. Наклонившись к ее лицу, он собрал губами ее слезинки - все, до одной.
- Что же ты делаешь со мной, Марго? - прошептал он, сдаваясь ее плен, словно падая в омут, из которого не было спасения. - Что же ты со мной делаешь?!.
И он прижал ее к себе с той отчаянной нежностью, которую могло дать ему только одно чувство на целом свете...

На этот раз все было иначе. Она целовала его - трепетно, нежно, лаская дрожащими пальцами его лицо, шею, грудь...
Больше ему не хотелось наброситься на нее, словно зверь на добычу, ему хотелось ласкать ее - медленно, осторожно.
Он вновь и вновь целовал ее лицо, мокрое от слез, чувствуя солоноватый вкус на своих губах и думая о том, видел ли кто-нибудь ее такой? Искренней, открытой, ранимой?
Что бы ты сказал на это, Генрих де Гиз?
Они были подобны двум неопытным любовникам, впервые познающим друг друга. И отдающимся своим чувствам сполна.
Он откинул назад ее волосы, и они рассыпались по спине темным водопадом, прижался лицом к ямочке на ее шее, вдыхая запах ее духов.
- Я знаю, что ты вырвешь мое сердце, Марго, - прошептал Анрио, не поднимая лица и обжигая ее нежную кожу своим дыханием. - Ты из тех женщин, которых ни один мужчина не сможет забыть. Видит Бог, я пытался... Пытался уверить себя, что мне не нужна твоя любовь! Но она нужна мне, Марго! Черт меня побери, она так мне нужна!

Он застонал под ее ласками, отдаваясь всецело движениям ее рук, ее губ, ее тела.
Марго ласкала его, срывая стоны с его губ, точно цветы.
Он вздрогнул, когда ее губы спустились ниже, замер на секунду, наслаждаясь ощущениями.
Затем приподнялся, взяв в ладони ее лицо и заставив посмотреть в свои глаза, затуманенные страстью.
- Видит Бог, мы заключаем этот союз добровольно и по собственному желанию! - повторил он фразу, уже сказанную ей когда-то, в той, другой жизни.
Но сейчас его слова имели совсем иной смысл. Они были призваны сказать, что здесь, в их маленьком замке в Нераке, они стали, наконец, союзниками во всем.
Он сорвал с жены остатки одежд и опрокинул на постель, покрывая поцелуями ее тело - миллиметр за миллиметром. Чтобы в конце концов слиться с ней воедино в древнем как мир танце, призванном унести их в вечность.
И раствориться в ней. Без следа...

Они лежали на смятых простынях - обессиленные, тяжело дышащие и... счастливые.
Как бы это ни было странно - но сейчас было именно так.
Глядя в предрассветную мглу, Анрио молча прижимал к себе еще дрожащее тело Марго - ошеломленный нахлынувшими на него чувствами.
Они затопили его, лишая возможности говорить, мыслить, дышать.
Он знал, что ночь любви, проведенная с Марго, не будет похожа ни на одну другую. Ни до нее, ни после. И что после случившегося ничего уже не будет так, как прежде. Но сейчас... сейчас ему было все равно! К черту все: войны, вражду, предательство - этой ночью их любовь развеяла их, словно дым. И даже если она будет недолгой, память о ней будет греть их души до конца их дней.
Луна скрылась за горизонтом, и на востоке алел, разливаясь по небу багряным румянцем, прохладный октябрьский рассвет.
Ветер, залетавший в открытое окно, стал холоднее, заставив лежащую в его руках Марго, немного поежиться и сильнее прижаться к мужу.
Он прижал ее к себе, любуясь рассыпанными волосами на белоснежной упругой груди, совершенным изгибом бедер, переплетавшихся с его в неосознанном желании продлить единение и улыбнулся своим мыслям.
Осторожно поцеловав жену в макушку, король Наваррский произнес с нежностью, предназначенной только для нее:
- Теперь я знаю, что ты для меня. Нежданная милость в бездне ненависти и лжи, дарованная мне Небом для того, чтобы я не опустил руки, не сдался, покорившись судьбе. Ты мой добрый гений, Марго. И что бы там ни готовила нам судьба, клянусь, я никогда не забуду эту ночь!

Отредактировано Генрих Наваррский (Сб, 27 Окт 2012 01:37:22)

Он боялся пошевелиться в ее нежных руках, как боялся, что волшебство минувшей ночи рассеется, словно дым, едва из-за утонувших в предрассветном тумане гор взойдет робкое октябрьское солнце...
Мягкие губы Марго касались его тела нежно, трепетно, как бабочки, унося прочь воспоминания о страданиях и боли, терзавшие его душу невидимыми когтями.
Она возвращала его к жизни - медленно, шаг за шагом, даря надежду, что любовный союз может быть таким же крепким, как и другой, заключенный ими давным-давно.
Приподнявшись, он коснулся рукой ее волос, зарылся в них лицом, вдыхая ее дурманящий запах, который так сводил его с ума, заставляя терять над собой контроль и забывать обо всем на свете.
Что она делает с ним? Почему в ее объятьях он хочет забыть обо всем? Отдать ей всего себя, позволяя выпить всю душу до самой капли?
Сейчас он не хотел об этом  думать. Его рука скользнула с ее плеча, прошлась по спине едва ощутимой лаской - нежно, как шелк, спускаясь все ниже, пока не сомкнулась на гладкой коже ягодиц. Обхватив Марго за бедра, он усадил ее на себя, чувствуя, как жар ее тела опалил его, будя новое желание.
Застонав, он коснулся губами ее груди, бережно, будто целуя бутон, готовый вот-вот распуститься.
- Ты прекрасна! - хриплым от желания голосом прошептал король. - Как этот рассвет!

Анрио не в силах был оторвать от нее глаз.
Он знал стольких женщин, но ни одна не была похожа на нее!
Они были равными во всем - даже в любви.
И сейчас, в этом безумной танце страсти, Марго была похожа на древнюю богиню, валькирию на поле брани. И была прекрасна. Она властвовала над ним - над его телом, над его разумом, даря наслаждение, пьянящее, как старое вино.
Он застонал под ее ласками, теряя разум, отдаваясь ей целиком, до самого конца.
Она изогнулась в его руках, словно виноградная лоза и - такая же гибкая; накрыла руками его лицо, и он жадно коснулся губами тонких пальцев, ловя взглядом ее взгляд и дрожа как осиновый лист от нахлынувшего желания.
Тело Марго было жарким, как южное солнце, оно словно сжигало его изнутри невидимым огнем.
Он ласкал ее бархатную кожу, поражаясь ее гладкости и словно пытаясь насладиться ее телом за все годы невольного воздержания, целовал ее, как мечтал целовать давно.
И когда наслаждение наконец накрыло его ослепительной волной, он не смог сдержать хриплый стон. И задрожав всем телом, уткнулся лицом в ее грудь, задыхаясь, сжал пальцами ее тело, не желая отпускать.
Быть с ней, в ней - только это сейчас было главное.
И пусть солнце никогда не взойдет над горизонтом и не разрушит эту безумную, восхитительную ночь!
- Ты моя, Марго, - прошептал король, пьяный от любви и страсти. - Плевать на всех, кто бы до меня. Отныне - ты только моя!