Провинция Дофине... Как давно он здесь не был... Разве что пару лет назад, когда его сестру Элен выдали замуж за маркиза де Ла Пайетри. Да и то на саму свадьбу барон де Ливаро не попал, приехал позже, да и побыл с родными совсем недолго. Собственно, и поводом для тогдашнего приезда было далеко не радостное событие: сначала из провинции пришли известия, что там был мятеж гугенотов, который, правда, через некоторое время подавили, а затем барон получил письмо, в котором говорилось, что его отец был ранен во время мятежа. Тогда Жан, испросив разрешения у принца Франсуа, поспешил в родные края и, прибыв в замок, где родился, увидел отца, лежавшего в постели с перевязанными головой и бедром, а также матушку и лекаря, ухаживавших за ним. К счастью, через несколько месяцев батюшка выздоровел, но в то время анжуец сильно беспокоился о нём и старался делать всё возможное, чтобы помочь ему. Ну а потом был краткий визит в замок Даниэля де Ла Пайетри - человека, взявшего в жёны сестру барона, ведь последний опасался, что и на этот замок напали мятежники. К счастью, всё обошлось, ни с Элен, ни с её супругом ничего не случилось, однако общение с ними получилось очень недолгим, ибо Ливаро внезапно получил послание от Его Высочества с требованием немедленно возвратиться в Париж. После этого барону в течение длительного времени приходилось довольствоваться лишь общением с родными посредством писем. Но, к счастью, однажды всё изменилось. У герцога Анжуйского в то время не было никаких важных поручений к одному из его фаворитов, и потому Жану было дозволено поехать в родную провинцию и провести там больше времени, чем в прошлый раз. Кроме того, из владений самого барона в Анжу и Нормандии не поступало никаких тревожных известий, а значит, ничто не препятствовало поездке, так что Ливаро первым делом отправил родителям и сестре письма, в которых сообщал о предстоящем визите, а затем собрался в дорогу и вместе с верными слугами тронулся в путь.
И вот наконец барон в Дофине! Сколько радости было от того, что он оказался в родных местах! Первым делом он навестил отца и мать в родовом замке близ Гренобля и заключил их в свои объятья. Батюшка был уже немолод, однако держался бодро, и было заметно, что он уже давно оправился от ран, полученных тогда, когда он дал отпор гугенотам. Что же касается матушки, то она была пусть не так красива, как в годы своей юности, но всё ещё привлекательна. А ещё они, как и прежде, любили своего сына и беспокоились о нём, хоть он уже давно не был ребёнком. И жизнь в замке протекала как прежде, вот только Элен уже во время прошлого приезда барона жила в поместье своего мужа, а двое кузенов д'Аламбер, заменивших Жану братьев, давно не переступали порог замка д'Арсе, да и вряд ли когда-нибудь переступят...
Дни, проведённые с матерью и отцом, были одними из самых счастливых в жизни Ливаро, и всё же через некоторое время ему нужно было возвращаться в Париж, но перед этим он, как и обещал, должен был поехать к сестре и пожить несколько дней в поместье её супруга. И вот, попрощавшись с батюшкой и матушкой, анжуец в сопровождении слуг поскакал по дороге, ведущей в Бьелельвиль. Он очень торопился поскорее обнять сестру и поэтому ехал достаточно быстро (разумеется, не настолько быстро, чтобы загнать коня).
И вот, когда Ливаро уже сгорал от нетерпения, впереди показался уже знакомый по предыдущему визиту замок. А после барон увидел Элен, стоящую на пороге замка и ждущую его. Молодая женщина прижималась к плечу мужа и держала за руку маленького мальчика. Должно быть, сына, моего племянника, - подумал Жан. И в этот момент он наконец достиг замка, обогнав сопровождавших его слуг. Остановив коня недалеко от ступеней замка, фаворит герцога Анжуйского легко спрыгнул на землю и, поручив коня заботам слуг маркиза, поспешил к хозяевам.
- Имею честь приветствовать вас, господин и госпожа де Ла Пайетри! - произнёс он с улыбкой и сопроводил свои слова поклоном, затем, взглянув на мальчика - сына Элен, - которого видел впервые, уже менее торжественно добавил: - Очень рад видеть вас и вашего сына! В письмах вы мне говорили, его зовут Маннуэль... Прекрасное имя! И, должен заметить, очень подходит ему. Сестрёнка, у тебя теперь есть маленький защитник. Четвёртый защитник подрастает!
И, рассмеявшись, барон уже готов был обнять сестру и зятя, а ещё погладить по голове племянника, но вовремя вспомнил, что после быстрой скачки его одежда, сапоги, лицо и волосы пусть и несильно, но покрылись пылью, а значит, велика была вероятность запачкать платье мадам де Ла Пайетри. Поэтому Жан просто подошёл ближе и, ожидая ответа, сначала оглянулся назад, чтобы проследить за слугами, которые уже успели спешиться, а затем снова перевёл взгляд на маркиза, сестру и их сына.

Ах, Элен, Элен... - подумал барон, заключая сестру в объятья. - Сколько лет минуло, а ты всё та же весёлая и озорная девочка. И даже испачкаться, как и раньше, не боишься. Вернее, как и в детстве, просто забываешь о такой возможности... когда с тобой я... когда с нами были Шарль и Луи. Однако вскоре и ему стало не до беспокойства о том, что он запачкает Элен дорожной пылью, осевшей на его одежде. Стоит ли думать о подобных вещах, когда видишь родного человека после долгой разлуки?! И Ливаро, смеясь, крепче прижал к себе горячо любимую единственную сестру. Ну а после, когда они наконец разомкнули объятья, Жан получил возможность повнимательнее рассмотреть молодую маркизу де Ла Пайетри. Несмотря на то, что он, пусть и краткое время, уже видел Элен два года назад, анжуец запомнил её такой, какой он её покинул: маленькой, хрупкой девочкой с русыми волосами, визжавшей, когда друзья и брат начинили щуку тараканами или когда они катали её на самой смирной, но такой огромной для неё лошади, и твёрдо заявлявшей, что она выйдет замуж только за Шарля д'Аламбера, пусть даже он больше всех пугал её. Теперь же перед ним стояла молодая женщина, чьё стройное тело из-за двух недавних беременностей несколько округлилось, а грудь стала куда более выпуклой из-за молока, которым она, должно быть, кормила маленькую дочку. Светло-русые волосы молодой женщины стали ещё явственнее отливать рыжим, счастливое материнство придало ей дополнительный шарм. Да и раньше Элен была скорее похожа на маленького ангелочка, а материнство сделало её похожей на изображения Мадонны с младенцем. Кроме того, замуж её выдали за Даниэля де Ла Пайетри, человека, который был старше не только её, но и её брата, ну а Шарль... говорят, женитьба для него давно под запретом, если, конечно, он ещё жив... Зато лицо маркизы де Ла Пайетри осталось таким же нежным, взгляд - таким же добрым, улыбка - такой же искренней. А ещё сейчас можно было любоваться её изящными руками и тонкими пальцами, её зелено-карими глазами, меняющими, как и у её брата, свой оттенок в зависимости от настроения.
Однако слишком долго созерцать красоту сестры барон тоже не стал. Ему хотелось поскорее очиститься от дорожной пыли, привести в порядок одежду и слегка подкрепиться, чтобы ничто не мешало ему поговорить с Элен и её супругом, а также пообщаться с Маню и совсем маленькой Беатрис, которую ему ещё не приходилось видеть. Поэтому, оглядев платье сестры, он со смехом произнёс:
- Да, похоже, нам обоим предстоит большая чистка. А ведь я предупреждал. Хотя для тех, кто так долго не виделся, это, право, не цена.
Затем, взглянув на маркиза де Ла Пайетри, мужчину средних лет, Ливаро уже несколько другим тоном, хотя и не без шутливых ноток, добавил:
- Если Вы позволите, сударь, я хотел бы немного отдохнуть с дороги и привести себя в должный вид, а после побеседовать с Вами и Вашей семьёй. Ну а потом, с Вашего разрешения, я ненадолго похищу мою миленькую сестричку.

Взглянув на смеющуюся Элен и услышав её слова, Ливаро по случайности вспомнил тот же эпизод из их общего детства и, не удержавшись, расхохотался. Да, после очередной проделки выглядели трое мальчишек совсем не как дворяне, впрочем, и  наряд маленькой Элен, на которую они налетели, вряд ли стал от этого чище. Увидев всех четверых, мать Жана и Элен, а также её лучшая подруга Бланш - мама Шарля и тётя Луи - не знали, за что им хвататься - за голову или за сердце. Ну а слугам пришлось сильно постараться, чтобы отчистить грязь и с одежд юных дворян, и с их тел и волос. Зато все четверо были довольны: "кавалеры" всё-таки раздобыли красивый камешек, а "дама" получила от них подарок...
Отсмеявшись, барон с улыбкой парировал:
- Быть может, двор меня и изменил настолько, что я задумываюсь о состоянии моей одежды. И всё-таки кое в чём он меня изменил ещё больше. Живя при дворе, я стал больше беспокоиться о том, как бы не запачкать наряд прекрасной дамы. А ты прекрасна, моя сестра, и я вызову на дуэль того, кто посмеет утверждать обратное.
Последняя фраза была произнесена тем же шутливым тоном, что и предыдущие, но вряд ли кто-нибудь посмел бы усомниться в том, что анжуец осуществит свою угрозу, если кто-нибудь попробует обидеть его сестру. Впрочем, сейчас вокруг не было никого, кто бы захотел это сделать, а маркиз де Ла Пайетри был в высшей степени предупредителен и сам лично повёл шурина в отведённые для того покои. Разумеется, туда же проследовали слуги, нёсшие вещи барона, и Элен с сыном на руках.
Когда вся процессия дошла до нужного места и хозяин замка заговорил с ним, Жан, окинув быстрым взглядом покои, в которых ему предстояло пожить некоторое время, пусть и недолгое, ответил:
- Благодарю Вас за заботу обо мне, господин де Ла Пайетри! Надеюсь, что мне удастся должным образом отплатить Вам за Ваше гостеприимство. И спасибо Вам за то, что Вы согласились дать мне возможность побеседовать наедине с той, кого я уже в течение нескольких лет так редко вижу! Я охотно воспользуюсь Вашим согласием.
И он, всё так же дружелюбно улыбаясь, ответил на поклон мужа своей сестры, потом - на подмигивание самой сестры, проводил их и маленького Маннуэля взглядом, после чего проследил за тем, как слуги разбирают его вещи, стараясь, чтобы у него были под рукой все необходимые ему вещи. А через некоторое время была нагрета вода, и Ливаро, предварительно снявший с себя перевязь со шпагой в ножнах и вытащивший из-за пояса дагу, также вложенную в ножны, наконец получил возможность скинуть с себя запачканные одежду и сапоги, а заодно и смыть пыль с волос и тела. Пока одни слуги помогали ему проделать всё это, другие подготовили всё чистое, а третьи приводили в порядок то, в чём он приехал. И вот, когда барон сделал то, что хотел, успев при этом почувствовать себя уже слегка отдохнувшим, ему сообщили, что и обед уже готов, и предложили пройти в столовую, где его, разумеется, ждали.
Анжуец охотно согласился и, проследовав за слугой, оказался в столовой, где уже сидели супруги де Ла Пайетри с маленьким сыном и служанкой, а рядом с ними - кормилица с крошечной дочкой госпожи. Разумеется, хозяева, увидев, что дорогой гость пришёл, отвели ему одно из лучших мест за столом, однако, поблагодарив их и опустившись на стул, Жан вовсе не спешил ни начинать разговор, ни пробовать угощения. Он ждал, что скажет владелец замка.

Запах, разнёсшийся по столовой во время подачи рябчиков, был таким знакомым... почти такой же, как тогда, когда Жан ещё не покидал тех мест, где родился. И всё-таки Ливаро почувствовал, что в этом запахе улавливается какая-то новая нотка. Ну а Элен, словно прочтя его мысли, сказала, что добавила к привычному блюду, которое их матушка обычно готовила сама, не доверяя никому, даже самым искусным поварам, новую специю. Тут бы и попробовать изменённое молодой маркизой угощение, однако анжуец почему-то не спешил. Он сначала внимательно посмотрел на сестру. Да, при дворе знатные дамы надевали более роскошные платья, а иные кавалеры, особенно те же "кружевные детки", наряжались так, что умудрялись перещеголять дам. Вот только Элен в своём бирюзовом платье (видимо, новом, надетом по случаю приезда дорогого гостя), может быть, не таком вычурном, как у придворных дам и фрейлин, была, на взгляд Ливаро, прекраснее их всех. К тому же этот наряд удивительно ей шёл и превосходно оттенял её глаза. На шее же у сестры барон, к радости своей, увидел нитку жемчуга - тот самый подарок, который он ей сделал по случаю её свадьбы.
Потом Жан обратил внимание на крошечную племянницу. Она была просто очаровательна, глаза у неё были как у матери, а вот цвет волос девочка унаследовала, без сомнения, от отца. Глядя на милую крошку, Ливаро подумал, как хорошо было бы, если бы Беатрис - так звали девочку, - когда вырастет, стала такой же красивой, как и её мать.
Впрочем, слишком долгие размышления могли привести к тому, что блюдо остынет, поэтому анжуец решил отложить их на потом и наконец попробовать то, что приготовила его сестра, тем более что её супруг рассказал, как она старалась. Уж в чём - в чём, а в старательности Элен и её умении готовить барон и не сомневался, однако, съев небольшой кусочек рябчика, понял, что маркиза де Ла Пайетри в своём умении готовить на сей раз превзошла даже самые смелые ожидания, и пришёл от этого в восхищение. Улыбнувшись и с нежностью глядя на младшую сестрёнку, он ответил на её слова и слова её мужа:
- Вы правы, сударь, мне удалось немного отдохнуть. Впрочем, когда меня окружают родные, я сразу забываю об усталости. А Ваше беспокойство, моя дорогая сестра, было совершенно напрасным. Блюдо восхитительно, просто божественно! Всё получилось, как у нашей дорогой матушки... и в то же время не как у неё, но столь же прекрасно!
И Жан с наслаждением съел кусочек побольше, слушая при этом рассказ господина де Ла Пайетри о наливаемом в бокалы вине. Даже сейчас, если судить только по запаху, чувствовалось, что это вино не простое. А уж тогда, когда анжуец взял бокал и вдохнул пьянящий аромат, потом сделал небольшой глоток, отметил, что вкус у содержимого бокала отменный, и ощутил, как по телу разливается приятное тепло, он решил, что напиток, который ему дали попробовать, можно назвать божественным. Само собой разумеется, что Ливаро не стал скрывать своего восхищения от сестры и её супруга. Однако ему хотелось побеседовать со своими сотрапезниками и о другом, поэтому он начал:
- Признаться, я давно не был здесь, да и предыдущий визит оказался таким коротким. Зато сейчас я рад видеть не только вас двоих, но и ваших детей. Маленькая Беатрис так мила! Хочется, чтобы она унаследовала красоту от матери, а ещё чтобы она была счастлива!
Подумал и добавил:
- Мне очень хочется знать, как жили вы в те годы, которые прошли со дня предыдущей нашей встречи. А потом, после обеда, я был бы рад поговорить с моей прелестной сестрёнкой.

- Конечно, этого трудно не заметить, - улыбнувшись, ответил барон на слова хозяина Бьелельвиля, затем продолжил трапезу, тем более что, когда он расправился с рябчиками, на столе появилось ещё и жаркое - не менее вкусное блюдо. Разумеется, эти блюда он запивал тем самым вином, которое ему предложил попробовать маркиз де Ла Пайетри. Возможно, оно делало Ливаро таким благодушным и заставляло его глаза лучиться. Но не оно одно. Больше всего радовала его сама встреча с родными, а ещё - возможность с ними побеседовать, узнать об их жизни.
И вот анжуец получил ответ на свой вопрос, после чего на некоторое время погрузился в раздумья, но в конце концов изрёк:
- Да, Вы правы, дорогой господин маркиз, может, и к лучшему, что моя сестра, Ваша супруга, не стремится жить при дворе. Уверен, она многое утратила бы там. А здесь она счастлива, а значит, счастливы и все, кто живёт с ней, кто дорог ей.
А счастлива ли она на самом деле? - промелькнула вдруг непрошеная мысль. - Ведь она любила Шарля д'Аламбера, я знаю... А судьба разлучила их. Быть может, мне нужно было искать Шарля, пока не найду и не верну его, и не позволить отцу выдать её замуж за Даниэля де Ла Пайетри? Но нет, не стОит думать об этом сейчас. Ведь всё изменилось, у неё дети, в них её счастье, она так весела, да и Шарль пропал уже давно. И всё же стОит вспомнить о нём, поговорить о нём...
И всё-таки Жан решил оставить этот разговор на потом, а сказал вот что:
- Что до меня, то не знаю, смог бы я сейчас жить так же уединённо, отказаться от всего, чего можно достичь, оказавшись при дворе. И всё же я никогда не буду украшать себя так, как фавориты короля. Что же касается супруги, то я пока не нашёл той женщины, что похожа на нашу с Элен матушку или на саму Элен.
Если не считать отсутствия жены, то я не сетую на судьбу. А жизнь моя весьма насыщена и интересна. Ещё бы, ведь приходится выполнять различные поручения Его Высочества, и это не считая осмотра моих владений. А ещё у меня, слава Богу, есть друзья. Одного Вы, дорогая моя сестрёнка, хорошо знаете, ведь это наш родственник, Шарль д'Антрагэ. Он стал ещё более вспыльчивым, чем раньше, но всё так же отходчив; кроме того, на него всегда можно положиться. Познакомлю Вас с ещё двумя. Это виконт де Рибейрак, дальний родственник короля Наваррского, кое-чем на него похожий. В бою, да и не только в бою он просто воплощённое спокойствие и хладнокровие. Ну и самый лучший из нас - Луи де Клермон, граф де Бюсси. Помнится, почти два года назад, после случившегося с нашим батюшкой, Антрагэ, Рибейрак и я поочерёдно дрались против Бюсси, и каждого из нас он победил, но такое поражение не было зазорным для нас, ведь и он нас оценил, и все мы поняли, что лучше быть друзьями, нежели врагами. И вот уже столько времени мы четверо то выполняем поручения Его Высочества, то отстаиваем честь сюзерена и честь друг друга, то охотимся, то участвуем в балах... В общем, скучать нам некогда, и жалею я лишь о том, что редко вижу родных и что кое-чего уже не вернуть.
Рассказав обо всём, что счёл нужным рассказать, Ливаро продолжил трапезничать, то и дело всё же бросая взгляд то на сестру и её супруга, то на Маннуэля и Беатрис, то на слуг. Лишь через некоторое время он произнёс:
- Я с превеликим удовольствием осмотрю и замок, и всё, что его окружает. Ведь я нисколько не устал, общество тех, кто мне дорог, придаёт мне сил.
И вновь глаза анжуйца заблестели, а сам он улыбнулся.

Анжуец заметил, как при упоминании им того, что он до сих пор не женился, в глазах его сестры вспыхнули огоньки. Наверное, Элен показалось, что я слишком сетую на своё одиночество и решил остепениться, - подумал он. - Нет, дорогая сестрёнка, я, конечно, хочу жениться, но без боя я не сдамся. И Ливаро лукаво улыбнулся, а когда госпожа де Ла Пайетри, сказав, что с такими друзьями, которые есть у её брата, будет меньше за него переживать, рассмеялась, начал смеяться вместе с ней, ведь её веселье было так заразительно. Хотя, скорее всего, Элен вряд ли перестанет за него волноваться...
Между тем, уже подали десерт, и что это был за десерт! Как будто бы обыкновенное варенье, обыкновенные фрукты, обыкновенные орехи, при дворе этим никого не удивить... но барон готов был поклясться, что ничего вкуснее он с того момента, как начал себя осознавать, не пробовал. Вероятно, это из-за того, что всё приготовленное в замке было словно пропитано той любовью, которую изливала на всех его сестра, и теми радостью и нежностью, которые она буквально излучала.
Как бы то ни было, Ливаро не скрывал удовольствия, которое испытывал, пробуя сладости. Именно поэтому он нисколько не солгал, так отозвавшись на слова маркиза де Ла Пайетри:
- Я с большой охотой отправлюсь с Вашей дорогой супругой, моей сестрой, туда, где произрастают эти прекрасные дары природы, ибо то, что из них сотворили, - непозволительная роскошь даже для короля Франции.
Разумеется, от Жана нисколько не укрылось то, как просиял хозяин замка от этих слов.
А затем обед подошёл к концу, и анжуец заметил, как кормилица унесла его крошечную племянницу, видимо, убаюканную разговорами взрослых, а затем служанка увела Маннуэля. Вскоре и маркиз Даниэль де Ла Пайетри удалился в свой кабинет, так что брат и сестра остались одни. Теперь им можно было побеседовать, и предложение прогуляться по двору и парку пришлось как нельзя кстати, так что барон нисколько не возражал. Надев берет, перчатки и плащ и взяв с собой шпагу и дагу (мало ли, вдруг придётся защищать сестру, отстаивать её честь?), он вышел во двор следом за Элен. И вид, который открылся Жану, произвёл на него сильное впечатление. Да, жаль, что я не видел этого раньше, два года назад... А впрочем, я вижу это сейчас.
Не произнося ни единого слова и наслаждаясь тем, что окружало их, брат и сестра достигли парка, после чего барон выслушал рассказ госпожи де Ла Пайетри, из которого узнал историю создания этого парка. После, выслушав просьбу сестры, Ливаро прикрыл глаза и вдохнул воздух. Действительно, сочетание запаха молодой листвы и хвои было непередаваемо!
- Ты права, моя милая Элен, пахнет всё это великолепие просто восхитительно! Вижу, что здесь всё сделано с любовью. Что ж, лучшего места для разговора нам не найти... Хотя нет, завтра ты покажешь мне ещё кое-что, и я полностью одобряю твой план. И завтра у нас тоже будет возможность побеседовать, но лучше начать сейчас, - произнёс наконец барон, нарушив молчание. После этого он на мгновение задумался и лишь потом задал вопрос: - Дорогая моя сестрёнка, прошу, скажи мне вот что, только честно: ты счастлива?

Жан, как и его сестра, действительно понимал всё без лишних слов, ведь и она, и он научились этому за годы жизни в родном доме, и даже долгая разлука не стала помехой. Вот и сейчас он по тому, что сказала Элен, но ещё больше - по тому, как она замолчала и опустила глаза, с лёгкостью распознал, что у неё на душе. Да, она счастлива. И, хоть она и любила Шарля, не жалеет ни о чём. Я чувствую, она говорит искренне... и всё же ей нелегко... - подумал барон. Вслух же он произнёс:
- Да, Маннуэль и Беатрис - прелестные дети! Они похожи и на их отца, и на тебя. Так что я верю, ты счастлива.
И лишь после некоторой паузы Ливаро всё же решился ответить на последний вопрос Элен, вернее, даже на то, о чём она не спросила вслух, благо, маркиз де Ла Пайетри не подслушал бы их, да и к чему бы ему было беспокоиться о прошлом:
- Дорогая моя сестрёнка, я хотел бы знать что-нибудь о нём. Однако давно уже от него нет никаких вестей. Подумать только, пока мне не пришлось уехать, мы были как братья и даже не представляли себе, как перенесём разлуку даже на один день... а как раз тогда, когда я был так нужен Шарлю, я был от него далеко и ничем не мог помочь! О том, как погибли его родители и как он бежал, тебе известно больше, чем мне, ведь ты провожала его. Отец сообщил мне потом, что у нас гостил тогда тот, кто помог моему крестовому брату спастись... Но какой ценой! Ведь спаситель был очень влиятельным человеком в Мальтийском Ордене! А значит, Шарль... Да, последнее, что я слышал, - это то, что он принял обет целомудрия. Но что стало с ним теперь? Никаких новостей уже несколько лет! Даже если бы Монсеньор помог мне, вряд ли бы что-то стало известно, а начать поиски он бы мне не позволил, ведь я ему нужен и даже сюда приехал ненадолго, что говорить о Мальте! А ведь неизвестно, там ли он. Луи же совсем пропал. Слышала ли ты о нём что-то? Как уплыл с отцом на корабле в Испанию, так пропал. Говорили, что до Испании корабль не доплыл, что на него напали, но почему нет вестей? Как появилась возможность, я пытался выяснить, живы ли Александр д'Аламбер с сыном или нет, попали они в плен или нет, если попали, то как их выкупить. Но снова неизвестность. Зато знаешь, кого я встретил недавно?
Всё это анжуец, продолжавший на протяжении всего разговора сидеть на скамейке, куда опустился по примеру сестры, произнёс с явным волнением, а последний вопрос задал ещё и с нескрываемым раздражением.

- Я никогда бы не подумал, что Шарль д'Аламбер выберет служение Господу, - тихо произнёс Ливаро. - Он всегда так любил мир, что я не мог бы представить, что он отречётся от всего. В том числе и от тебя. Хотя то, что он стал именно госпитальером, мальтийским рыцарем, меня не так уж и удивляет. Помнится, у него было желание врачевать тела человеческие. Однажды ему довелось даже поврачевать меня.
На последней фразе анжуец усмехнулся, хотя кому-то, может, даже многим, сцена, которую он вспомнил, показалась бы совсем не смешной. Да, однажды, пытаясь повторить подвиг древних даков, Жан поранил себе левую руку. Луи тогда перепугался ни на шутку и со всех ног побежал звать на помощь, Шарль же, хоть и испытывал то же, что и кузен, остался и начал оказывать помощь раненному товарищу, как ни странно, испугавшемуся менее всех.
Жана после происшествия отец и отчитал за неосторожность, и одновременно похвалил за мужество. Сам же Ливаро по прошествии нескольких лет всё радовался, что старая рана не была серьезной и не помешала ему хорошо владеть дагой...

Увлёкшись воспоминаниями, барон не сразу вспомнил, что ещё говорила сестра. Зато, когда вспомнил, сразу посерьёзнел и произнёс:
- Да, наверное, ты права, а я - нет. Правда, если бы не это вынужденное бегство, вы были бы счастливы вдвоём, ему не пришлось бы отпускать тебя... Впрочем, время не повернуть вспять. Да и рушить твоё счастье (а ты, я вижу, счастлива, пусть даже брак ваш с маркизом был заключён по воле наших родителей) я не вправе. Единственное, чего бы я хотел, - это того, чтобы оба моих брата (я ведь всегда считал их братьями) были живы и чтобы однажды нам удалось увидеться.

Тут и он, подобно Элен, почувствовал, что стало прохладно, и, хоть и был более вынослив по сравнению с ней, постарался плотнее закутаться в плащ. А поскольку уже темнело, анжуец встал со скамейки вслед за сестрой, вернее, даже порывисто вскочил (сказалось то, что владело его мыслями), и пошёл с ней по направлению к замку.
И тут прозвучал вопрос, которого следовало ожидать. Ливаро напрягся, ведь вопрос, заданный маркизой де Ла Пайетри, вновь пробудил в нём не самые приятные воспоминания. Однако нежное прикосновение руки сестры к его лбу принесло временное успокоение, и он смог наконец ответить:
- Кто же ещё мог заставить меня хмуриться, как не тот, из-за кого погибли родители Шарля, а он сам потерял всё? Да, я встретил Антуана д'Аламбера! Как известно, он теперь епископ. Впрочем, тем больше он провинился перед Господом... А я всерьёз жалею, что пока не могу призвать его к ответу за всё.

Жан заметил жест Элен, то, как она провела рукой по лбу, и понял, что она, должно быть, думает о Шарле, о том, что возможно было бы между ними, о том, каким он был бы сейчас и как любил бы её... но также и то, что она старается отогнать от себя эти мысли, ведь она, как бы то ни было, всё-таки если и не любит, то уважает мужа, а про детей и говорить нечего: она души в них не чает. По этой причине барон решил прекратить дальнейший разговор о Шарле, по крайней мере, на время.
Впрочем, и разговор об Антуане д'Аламбере пришлось отложить, хотя Ливаро не слишком хотелось лишний день думать об этом человеке, который был словно не человек, а демон, демон, разрушающий всё. Да, именно он уничтожил семью Шарля и вынудил того навсегда покинуть родной дом... и жизнь самого Ливаро он таким образом тоже отчасти разрушил, ведь узнавать о гибели одних близких тебе людей и об изгнании других (и непонятно ещё, что страшнее) - это так больно! Даже теперь, когда вроде бы уже ничто не способно тебя выбить из колеи. Но маркиза де Ла Пайетри так просила отложить разговор... а когда сестра о чём-то просит, отказать ей невозможно, тем более если она кладёт голову ему на плечо, и анжуец, кивнув в знак согласия, проследовал с сестрой обратно в замок.
Надо сказать, что Ливаро ничуть не пожалел о том, что послушался близкого человека. Ведь теперь у него появилась возможность детально рассмотреть место, где живёт семья его сестры. И первым местом, куда привели барона, была библиотека, поразившая его воображение своей обширностью.
- Столько книг! - воскликнул анжуец. - Откуда они? Ведь здесь, кажется, есть и те, что привезены из других стран.
И тут взгляд его упал на карту, а нос уловил запах табака и духов, и Жан задумчиво произнёс:
- Выходит, я пока ещё мало что знаю о Вашем супруге, если не подозревал о его любви к странствиям. И где же бывал маркиз де Ла Пайетри? И ваш сын хочет пойти по его стопам? Что ж, в добрый час! Если бы у нас ещё был такой же сильный флот, как у Испании или хотя бы Англии... Тогда мы могли бы тоже бороздить моря и океаны беспрепятственно... Впрочем, я заметил, что и Вас что-то влечёт в эту комнату. Что же такое зовёт Вас сюда, милая сестричка?

- Не те ли это специи, которые ты добавляла в знакомые мне с детства кушанья, моя дорогая сестрёнка? - поинтересовался барон после рассказа Элен. Что касается размышлений о пользе книг и познании культуры разных стран через литературу, то фаворит герцога Анжуйского не до конца разделял подобные взгляды, хотя и сам не прочь был что-нибудь почитать, а иногда и сочинить. Услышав же про возможность соблазнять шелками лошадей и коров, он не выдержал и засмеялся вслед за сестрой. Так и проходил дальнейший разговор, в течение которого Жан и Элен переходили из одной комнаты в другую.
А потом, оказавшись в зимнем саду, Ливаро с большим интересом взирал на растения, которые росли там, а также на необычную систему освещения, помогающую и зимой создавать в саду условия, похожие на летние. Заинтересовали его и портреты маркизов де Ла Пайетри. Однако самое сильное впечатление на него произвели поход на чердак и то, что извлекла там из сундука его сестрёнка. Сразу вспомнились их детские игры, и от этого на душе стало так тепло! А когда Элен надела на руку одну из кукол, сопроводив это лукавой улыбкой, и произнесла фразу, тоже знакомую с детства, барон, разумеется, не удержался уже в который раз за день рассмеялся (пример сестры оказался явно заразителен), а затем надел на руку другую куклу и ответил:
- Благодарю Вас, о прекрасная фея, и преклоняю перед Вами колени!
С этими словами он опустился на одно колено.
Так продолжалось до тех пор, пока, наконец, их не позвали ужинать. А уже после этого Жан почувствовал наконец, как сильно ему хочется спать, распрощался с Элен, её супругом и детьми, проследовал в отведённые ему покои, с помощью слуги переоделся для сна, после чего уснул. На утро же, после одевания, приветствия и завтрака он напомнил сестре о данном обещании и стал ждать, когда оно будет выполнено.

Барон, который также переоделся в костюм, подходящий для прогулки верхом - тёмно-коричневый, без лишних украшений, но хорошо сидящий на его фигуре и очень идущий ему, - и ботфорты, а в левой руке держал перчатки, не мог сдержать улыбки в ответ на слова сестры, как, впрочем, не мог и налюбоваться на неё, одетую в такое простое и в то же время такое изысканное платье.
Поскольку оба были готовы, Ливаро с радостью согласился немедленно отправиться в путь. Ему не терпелось поскорее полюбоваться виноградниками зятя, совершить прогулку по лесу с любимой сестрёнкой и поболтать с ней. Единственное, что заставило его на мгновение помрачнеть, - это необходимость вернуться к разговору о епископе Антуане д'Аламбере. О подобном человеке тягостно было и вспоминать, и говорить, а ведь не так давно им пришлось столкнуться... Впрочем, Жан очень быстро согнал неуместное сейчас мрачное выражение со своего лица и постарался вновь улыбнуться, предвкушая приятную прогулку в обществе "милой малышки Элен", которая, хоть и давно стала взрослой, всё равно осталась для него той же милой малышкой.
Погружённый в свои мысли, он сам не заметил, как они вдвоём уже оказались на конюшне. В ответ на слова мадам де Пайетри Ливаро пригляделся к своему коню, задумчиво погладил его и после недолгого размышления произнёс:
- Вынужден признать, что ты права, он ещё недостаточно отдохнул после вчерашней скачки. Пусть отдохнёт, он это заслужил. А я, пожалуй, выберу себе... Так, кого бы мне выбрать?
Взгляд анжуйца скользил по стоящим в стойле коням и кобылам и вот наконец остановился на красивом и выносливом на вид коне серой масти.
- Пожалуй, если вы с маркизом де Ла Пайетри не будете возражать, я остановлю свой выбор именно на нём, - сказал Жан, затем позволил Элен подвести его к прекрасной рыже-коричневой кобыле, которая оказалась свадебным подарком её супруга. Приглядевшись к лошади и услышав от сестрицы похвалу ей, он не смог не выразить своего восхищения:
- Да она великолепна! Прекрасна, как и ты, да и схожесть характеров чувствуется. И мне, как и тебе, хочется надеяться, что она будет ласкова со мной.
Затем, переведя взгляд с Искорки (а именно так назвала Элен свою любимицу) на коня её супруга, Ливаро снова не сдержал восхищения, но уже по другой причине.
- Да, ты права, конь просто восхитителен! - произнёс он. - Да, видно, что он норовистый и вряд ли потерпит другого седока, а вот своему хозяину всецело доверяет.

Однако разговор пришлось временно прервать, потому что как раз в этот момент служанка принесла корзину с едой, а вскоре и конь, на которого пал выбор барона, и Искорка были осёдланы и выведены из конюшни. Жан помог сестре сесть в седло, а затем сам легко вскочил на выбранного им коня. Вскоре они уже медленно ехали бок о бок по дороге на виноградник, и это позволило им начать разговор. Поскольку сразу приступать к не слишком приятной теме совсем не хотелось, анжуец сказал вот что:
- Хорошая погода, не правда ли? И не жарко ещё, и в то же время светит солнце. А ещё здесь такие прекрасные места! Твоему мужу повезло, что он владеет подобной красотой!