Жак де Келюс:
Вернувшись в Лувр, Келюс первым же делом отправился в комнату миньонов, мысленно надеясь, что не встретит по пути кого-нибудь из миньонов или же короля, ведь если графа увидят в таком виде, то вопросов попросту было не избежать, а отвечать на них Жаку хотелось меньше всего. Однако мысли молодого графа были услышаны: на своём пути он не никого не встретил. Зайдя в комнату, миньон позвал слугу и, сказав, чтобы тот прислал лекаря, как ни крути, а раны нужно обработать, после принялся избавляться от одежды, на которой были видны следы крови и дыры от шпаги.Вскоре пришел лекарь, который сначала немного поворчал на счет дуэли и сняв с плеча и ноги повязки, сделанные Луизой и Келюсом, принялся обрабатывать раны. Поначалу граф слегка поморщился от боли, но после привык к неприятным ощущениям, к тому же в голове его крутились мысли по поводу того, как поступить дальше:
Хоть раны и не смертельны, но всё же будут доставлять мне некоторые неудобства, надо постараться не совершать резких движений, правда как мне это поможет?Отсутствие Ливаро не останется незамеченным,а в случае,если кто-нибудь узнает о моих ранах... Надо подумать над тем, как я объясню всё это, не врать же королю и друзьям. Но почему мне нужно оправдываться?Я поступил так, как должен был- этот анжуец мог навредить моей сестре.-из мыслей Жака выдернули слова лекаря, который уже заканчивал перевязывать плечо. Выслушав все наставления, он проводил эскулапа и, решив вести себя как ни в чем не бывало, взял лежащую на столе книгу и аккуратно устроился на кровати, после чего погрузился в чтение, пытаясь не замечать клубок мыслей в голове и лёгкую боль в плече и ноге.

Луиза де Леви:
Луиза с трудом добралась до своей комнаты, молясь про себя, чтобы ей никто не встретился и не задавал никаких вопросов. Так и случилось, девушка дошла до своей двери не повстречав никого по пути. Войдя в комнату Луиза без сил упала в кресло и дала волю слезам...
Нет...Нет! Нет! Жан, любимый мой!
Она не хотела верить, что барон де Ливаро умер, сердце противилось этой мысли. Но ведь девушка сама видела...Да, видела, как дрались двое людей, которых она любит и как один убил другого. То, что в смерти любимого виноват ее родной брат доставляло юной графине еще больше боли...
В таком состоянии и нашла ее Мари. Осторожно освободив госпожу от плаща, горничная присела рядом и по-дружески взяла руку Луизы в свою. Она была самой близкой подругой графини, человеком, которому мадемуазель де Леви безгранично доверяла, потому Луиза и рассказала ей что произошло. Но поддержка подруги не уняла жгучей душевной боли...

Луи де Можирон:
В этот день Можирон возвращался со свидания. Ему всё-таки удалось осуществить мечту, лелеемую им на балу, - вновь увидеться с милой Аннетт. Правда, мечта сбылась не совсем так, как он думал. Граф д'Альбер пригласил его в свой дом, однако, будучи человеком строгих правил, и имея дочь на выданье, пусть и позвал юношу на обед, позволив ему таким образом повидаться с Аннетт, однако уж точно не дал им возможность уединиться. Да и продолжалось это свидание недолго, к великому сожалению для маркиза.
Вернувшись в Лувр со смешанным чувством, Луи поспешил в отведённую королём для всех фаворитов комнату, в которой они жили тогда, когда могли в любой момент понадобиться Его Величеству. На этот раз в комнате был один Келюс. Он лежал в постели и читал.
- А где Шомберг и Ногарэ? - поинтересовалося у друга молодой маркиз. - И почему ты здесь лежишь и читаешь? Да и вид у тебя, кажется, не слишком весёлый. Объясни, в чём дело.

Гаспар де Шомберг:
Шомберг вернулся в Лувр усталым и голодным. Вопрос Можирона застал юношу на пороге.
-Шомберг здесь -ответил миньон и прошёл в комнату. Он небрежно бросил свою шляпу на кровать; затем неохотно снял плащ, и того постигла та же участь. Сам миньон плюхнулся в кресло.

Взглянув на Келюса, Шомберг покачал головой.
-Тебе просто необходимо пообедать, дружище. Как можно веселится, если пуст желудок! Я с удовольствием составлю тебе компанию, тем более, что сам я с утра ничего не ел, а когда я голоден, вы знаете, что со мной лучше не связываться. Тут не только настроение испортится, чёрт побери!
Можирон, ты бы лучше позвал лакеев, пусть принесут жареного цыплёнка и хорошего вина, ей Богу, так ведь можно и умереть с голоду.

Немец сопровождал свою речь отчаянной жестикуляцией, что было бы смешно, если бы не выглядело столько естественно для его безудержной натуры.

Герцог д'Эпернон:
- Тебе бы только о вине и думать, больше не о чём! - воскликнул Ногарэ, который зашёл в комнату как раз тогда, когда Шомберг произносил последнюю фразу. Затем юноша снял берет, плащ и перчатки, взял лютню и, опустившись в кресло, начал задумчиво перебирать струны. Он вернулся из сада, где был вынужден гулять в одиночестве, поскольку надежда на то, что в этот день ему составит компанию милая Мари, не оправдалась. Впрочем, в мыслях об этом он пребывал недолго. Вскоре, положив лютню на столик, Жан-Луи встал с кресла и пригляделся к друзьям. Ну, Шомберг - и это было заметно - сильно проголодался, о чём и сигнализировал отчаянной жестикуляцией. Можирон, кажется, выглядел слегка разочарованным, но это было не так интересно. А вот Келюс... Он почему-то лежал в постели с книгой, хотя погода была хорошая. Поэтому д'Эпернон сказал так:
- Поесть и выпить доброго вина не помешало бы, но хотелось бы ещё выяснить, что же с нашим другом Келюсом. Неужели он заболел?
Затем Ногарэ позвонил в колокольчик, и вошёл слуга. Миньон приказал ему принести в комнату всё необходимое. Слуга, поклонившись, вышел, а Жан-Луи опустился в кресло и стал ждать, что же скажет Жак де Леви.

Жак де Келюс:
Видимо мне не удастся оставить эту дуэль в тайне, да и какой в этом смысл? Рано или поздно тело Ливаро будет найдено, да и лекарь может проболтаться какому-нибудь своему знакомому, а там недалеко и до Его Величества. Правда я немного сомневаюсь в том, что мои друзья смогут держать это втайне от государя и не поведают ему о случившемся, но я верю своим друзьям, как и верю в то ,что они смогут меня понять и если не умолчать о том, что я расскажу, то хотя бы помогут представить это в нужном для меня свете...-незаметно улыбнувшись своим мыслям миньон запомнил, на каком месте книги он остановился и, осторожно поднявшись с кровати, обратился к своим друзьям:
-Шомберг прав, я действительно голоден и непрочь поесть, но не голод является причиной моего плохого настроения. Господа, сегодня я дрался на дуэли с бароном де Ливаро и убил его. Будучи анжуйцем, он представлял опасность для моей сестры и скорее всего действовал по наущению герцога Анжуйского, но мне удалось вмешаться, и результатом этого вмешательства была дуэль, из которой я не ушел невредимым, моё плечо и бедро пострадали... Друзья мои, я хочу скрыть эту дуэль от короля и надеюсь на ваше понимание...

Гаспар де Шомберг:
-Конечно, Д`Эпернон, бренчать на чём попало куда полезнее, - саркастически заметил Шомберг, ибо не ответить на обидное восклицание герцога было выше его сил. Мысли миньона оборвались на полуслове, когда до него дошёл смысл слов Келюса.
Значит, друг дрался, дрался и убил анжуйца!Но это же чудесно! Почему Келюс хочет скрыть такой героический поступок? Разве король был бы недоволен?

Удивлённо посмотрев на друга, Шомберг не замедлил высказаться.
-Ты, конечно, вправе поступать, как считаешь нужным, и понятное дело, мы последуем твоему примеру. От нас никто ничего не узнает. Но, дружище, разве не приятно было бы королю услышать о твоей славной победе? Тем более, что наш король только и мечтает, как бы досадить братцу!
Тем временем послышалось приближение слуг с подносами. Друзья переждали, пока лакеи не поставят еду и не уйдут. Когда затих шум шагов, миньоны вновь вернулись к беседе. Шомберг открыл бутылку вина и наполнил стаканы.

Луи де Можирон:
В ответ на перебранку Шомберга и д'Эпернона и слова Келюса Можирон воскликнул:
- Э-э-э, вы только не подеритесь, выясняя, что важнее! Конечно, хорошо и вина выпить, и послушать звуки лютни. Но что может быть важнее того, что наш друг Келюс убил анжуйца, защитив свою сестру? Конечно, я несколько разочарован, что убит Ливаро, а не Бюсси. По этому выскочке давно шпага плачет. Но одним анжуйцем меньше, и это уже хорошо. Так зачем печалиться? Наш государь же поймёт!
Высказав всё, что он думает, маркиз ненадолго замолчал, однако вскоре ему в голову пришла одна мысль, которую он тут же и озвучил:
- А что Луиза? Ведь ей угрожала опасность, а ты защитил её. Наверное, она тебе благодарна. Ведь так?
Сказав это, он тут же переключился на принесённые слугами еду и вино, правда, стараясь не усердствовать так, как Шомберг.

Герцог д'Эпернон:
- Хм, ещё не хватало драться с ним, - хмыкнул Ногарэ. - Если человек не может ценить прекрасное, то ему не объяснишь. И тут же он подумал, что мадемуазель де Вилуаз, в отличие от Шомберга, уж точно высоко оценила бы его игру. Спорить же с немцем Жан-Луи посчитал ниже своего достоинства, да и чревато это было...
А вот слова Келюса чрезвычайно заинтересовали Ногарэ, как, впрочем, и других миньонов.
- Келюс, друг мой, и когда же ты успел заколоть этого анжуйца? И почему ты не рад этому? Неужели жалко его? Или это от боли в ранах? И почему ты не хочешь посвятить Его Величество в это? - начал расспрашивать Жака д'Эпернон. - И где же Луиза? Неужели она так счастлива, что оправиться не может?
В ожидании ответа Келюса Ногарэ присоединился к трапезе.

Жак де Келюс:
Обрадуется ли государь? С одной стороны друзья Жака де Леви были правы, что плохого в том, что среди анжуйцев стало на одного человека меньше, пусть этим человеком и не был Бюсси, который своим вызывающим поведением постоянно напрашивается на то, чтобы получить укол шпагой. Но если посмотреть на ситуацию с другой стороны, то король не особо жалует дуэли, к тому же на месте Ливаро мог оказаться миньон и в данный момент совершенно другие люди сидели бы за трапезой и обсуждали победу барона над одним из фаворитов короля. К тому же его сестра не выглядела счастливой, скорее смерть анжуйца её расстроила... Впрочем, девушки-существа хрупкие и вместо радости, полученной от смерти верного слуги их врагов могут проявить к нему жалость и сочувствие. Однако из всех предположений на счет реакции Его Величества и причины скорби Луизы молодой граф не смог найти точного ответа, поэтому, в глубине своих мыслей думая о том, что ответ ему смогут дать друзья, обратился к ним:
-Шомберг, дело в том, что наш государь не является человеком, который одобряет дуэли, ты же знаешь об этом, так что не смотря на то, что я одержал победу, а мой противник испустил дух, вероятность получить похвалу вместо какого-либо наказания не так велика, как мне бы хотелось. А что касается моей сестры, то её реакция является для меня загадкой: вместо того, чтобы обрадоваться избавлению от подручного герцога Анжуйского она совершенно подавлена и скорее всего даже оплакивает его потерю, и это при том, что намерения барона де Ливаро могли быть не самыми благородными.

Луи де Можирон:
Прежде чем Шомберг ответил что-либо на слова Келюса, в разговор вмешался Можирон, оторвавшись от трапезы.
- Наверное, ты прав, друг мой, - произнёс он, обдумав сказанное Жаком, - король может и не понять тебя. Всё зависит от того, в каком настроении он сегодня, и от того, в каких отношениях он в данный момент с герцогом Анжуйским. В одном можешь быть уверен: мы поддержим тебя.
- И впрямь непонятно, - добавил маркиз, - почему твоя сестра подавлена. Хотя, может, она просто излишне чувствительна. К тому же потеряла родителей. Вот и результат. Кстати, видела ли она сам поединок?
После этого он отрезал небольшой кусочек мяса, съел его и, наполнив бокал вином, немного отпил из него.

Гаспар де Шомберг:

Выслушав Келюса, Шомберг оторвался на минутут от очередной порции жаркого, чтобы высказать всё, что он думает.
- В любом случае, обрадует ли короля это известие или опечалит, не надо так переживать из-за случивегося. Его Величество не может не понимать, что рано или поздно должно было произойти то, что произошло. Не он ли сам подливал масло в огонь, настраивая нас против анжуйцев, выражая недовольство всякий раз при появлении свиты принца? Полно, друг мой, ты зря придаёшь всему такое большое значение! Король не любит дуэлей! А я думаю, что это просто маска, и король вовсе не прочь был бы сам с кем-нибудь подраться, если бы представилась такая возможность! Следовательно, он не станет за это осуждать других. Ты избавил его от одного из прихвостней его братца, в душе наш король будет ой как доволен, ну а что он покажет на лице - это для окружающих. Нас не должно касаться.
А за сестру не волнуйся, девушки её возраста и впрямь очень чувствительны ко всяким подобным инцидентам, Можирон прав.

Юноша вдруг подумал, что причиной подавленности мадемуазель де Леви может быть отнюдь не слыбые нервы, а что-то более серьёзное. Представительная внешность анжуйца вполне могла внушить симпатию девушке, находящейся среди остальной массы вялых придворных. Разумеется, свои крамольные предположения, Шомберг не рискнул высказать вслух.

-Однако Келюс, дружище, так не годится, ты обещал с нами перекусить, а сам ничего не ешь. Шомберг подал бокал вина другу.
-Тебе необходимо отвлечься. Выпей с нами.