Коридоры Лувра ---------------->

Выйдя вместе с мадам д'Альбон и графом де Келюсом в сад, маркиз де Можирон с опаской огляделся по сторонам. Ему совершенно не хотелось, чтобы кто-то из троицы, беседовавшей в другом конце коридора, проследовал за ними. Но и тогда, когда, к счастью, эта опасность миновала, Луи не успокоился. Ведь теперь ему и его товарищу предстояло ответить на вопросы очаровательной вдовушки, и кто знает, какими могут быть эти вопросы... особенно если любимица королевы Луизы что-то знает о том, что случилось ночью... Хотя откуда?
Впрочем, вскоре, когда они подходили к одному из укромных местечек в садах, молодого миньона перестали волновать недавно мучившие его подозрения. А всё Келюс! Поначалу взбодрившийся на свежем воздухе, он, приближаясь к дальнему уголку сада, вдруг на мгновенье изменился в лице, словно в этом саду его что-то тревожило.
И тут Можирона осенило! Теперь он понимал, что так беспокоит друга. И как он сразу не догадался?! Причина волнений Келюса - виконтесса де Шатодён! А ведь раньше маркизу казалось, что его приятель и госпожа де Беранже особо не общались. Да, ходили по Лувру слухи о романе Жака де Леви с некоей фрейлиной, но Можирон был уверен: эта фрейлина - госпожа де Лён, входящая в "Летучий эскадрон". Всё-таки сам он видел, как на майской охоте друг поскакал за госпожой де Лён, увидев, что она отделилась от остальных охотников. И кто знает, может быть, то, что зародилось между этими двумя людьми, разгорелось, а затем и угасло жарким летом... Хотя, возможно, летнее приключение у графа де Келюса было с совсем иной дамой. Вот только под этой дамой Луи всегда подразумевал фрейлину королевы-матери, способную, подобно сирене, околдовать любого мужчину (или, быть может, не любого, а того, кого велела околдовать мадам Катрин? Хотя в обществе таких прелестниц очень многие пожелают быть очарованными). Невдомёк ему было, что у друга может быть что-то общее с госпожой де Беранже, которая, несмотря на свою привлекательность, казалось, думала лишь о своём покойном муже, а ещё о том, как лучше и вернее послужить госпоже. Да и заметив потом, что Жак де Леви печалится, маркиз никак не связал это с неудавшимся романом. Не таков Келюс, чтобы страдать из-за отказа дамы, пусть даже самой что ни на есть прекрасной! По крайней мере, Можирон был уверен в этом, как и в том, что знает приятеля лучше того самого. Ну а печаль Жака он связывал с невозможностью того полностью избавиться от переживаний за сестру, Луизу де Леви. В самом деле, как от них избавишься, когда граф застал младшую сестру с бароном де Ливаро, бросил анжуйцу вызов и заколол его, а потом с большим трудом отодрал девушку от хрипящего противника. Ну а после Келюс долго пребывал в дурном расположении духа из-за того, что Луиза посмела влюбиться в анжуйца, хотя другие королевские фавориты в подобное не верили, и ещё из-за того, что, судя по всему, зрелище смерти Ливаро было жутким. Что же до госпожи де Леви, то она заперлась в своих покоях и прорыдала там целый день, да и потом не желала разговаривать ни с братом, ни с его друзьями, и это, как догадывался Можирон, не могло радовать Жака. А через некоторое время произошло что-то невообразимое: в Лувре объявился... барон де Ливаро, правда, бледный, но не настолько, чтобы счесть его мёртвым. Правда, как считал Луи, его товарищ, несмотря на "воскрешение" своего противника, мог не волноваться за сестру: во-первых, рана, кажется, отрезвила Ливаро и заставила забыть о Луизе и появляться в Лувре для того, чтобы вместе с товарищами подразнить любимцев короля, но отнюдь не для любовного свидания, а во-вторых, и мадам Катрин, впоследствии сделавшая мадемуазель де Леви своей фрейлиной, была способна навсегда отбить у барона желание близко подходить к девушке и уж точно не позволила бы им пожениться, если, конечно, это не впишется в её планы. Вот только почему в таком случае Келюса летом что-то мучило? Тогда у молодого маркиза не было ответа на этот вопрос. А вот теперь ответ есть! Удивительно только, почему же Можирон, считавший себя кладезем мудрости, не догадался обо всём сразу и почему он так мало, оказывается, знает о товарище!
Итак, поняв, что у Жака де Леви прошлым летом произошло что-то с госпожой де Беранже, причём, судя по его реакции, в этом саду, хотя и не зная всех подробностей, Луи вознамерился выведать обо всём у друга... не сейчас, не при даме, а после, когда их никто не сможет подслушать. Пока же он, как и граф де Келюс, задал виконтессе де Шатодён куда сильнее волнующий его вопрос:
- Мы выполнили первую Вашу просьбу, мадам. Теперь я буду Вам очень признателен, если Вы объясните нам, какой будет Ваша следующая просьба, ради которой Вы искали нас по всему Лувру.
Молодой человек старался быть учтивым, хотя его беспокоило то, что дама может попросить его о чём-то трудновыполнимом.

Отредактировано Луи де Можирон (Пт, 18 Окт 2013 16:30:28)

Вглядываясь в лицо виконтессы, Можирон, как ни старался, не мог до конца понять, помнит ли она так же, как и его друг, о том, что, судя по всему, произошло в том самом уголке сада, где они все оказались сейчас, и что она чувствует, попав сюда снова. Однако вскоре случилось то, что заставило маркиза и вовсе позабыть о своих размышлениях: фрейлина Луизы де Водемон спросила его о том, о чём ему не слишком хотелось говорить. И всё-таки нужно было отвечать на заданный вопрос, и фаворит короля не без некоторого вызова произнёс:
- Благодарю, сударыня, наше любопытство удовлетворено. Позвольте нам, в свою очередь, удовлетворить Ваше. Правда, я отвечу Вам так: а как Вы считаете, что могло произойти на балу, если граф де Сен-Люк оказался настолько неразборчив в гостях, что среди приглашённых оказались не только его друзья, но и чужие друзья?
После этого он взглянул на Келюса, как бы спрашивая, одобряет ли тот сказанное им.

Бал во дворце Монморанси? С чего это он её так интересует?- мелькнуло в мыслях молодого графа, решившего предоставить право ответа Можирону, а самому тем временем принять роль наблюдателя, чтобы догадаться о цели сего допроса и постараться как можно скорее избавиться от общества прелестной виконтессы: в конце-концов голова немного побаливала, да и сам Жак был не из тех людей, которые любят находиться в местах, которые напоминают о прошлых неудачах, пусть даже они принесли ему несколько мгновений счастья...
В ответ на взгляд маркиза Келюс лишь кивнул головой, тем самым демонстрируя своё удовлетворение ответом друга, однако его показалось недостаточно, поскольку Дени вновь решила задать вопрос, перед этим взяв на себя роль мыслительницы относительно врагов и тех моментов, когда они могут стать друзьями. На этой ноте слово взял граф де Леви:
- Но при всех достоинствах нынешней графини де Сен-Люк не стоит забывать о том, что её супруг женился против воли короля, мадам, и тем самым вызвал на себя гнев Его Величества. На Ваше замечание могу сказать лишь одно: наша вражда не из тех, когда можно обо всём забыть, скорее лишь перед ликом смерти я смогу забыть о вражде между мной и фаворитами монсеньора. Однако скажите, виконтесса: почему Вас так интересуют крики из тронного зала? Если мне не изменяет память, то это явление не такое редкое, или Вас волнует конкретный дворянин? - последний вопрос Жак задал с лёгкой усмешкой на губах, не сводя глаз со своего друга и фаворитки королевы: что они на это скажут?
Во всяком случае мне первому удалось вонзить стрелу в её самолюбие и репутацию мужененавистницы... Посмотрим теперь на реакцию остальных: возможно за это мне придётся рассказать обо всём Можирону..

Неужели прекрасная вдовушка уже больше полугода находится при дворе? А по её вопросам и не скажешь! - ехидничал про себя маркиз де Можирон. - Казалось бы, должна была бы усвоить, что вражда между друзьями короля и анжуйцами началась не вчера и не закончится в одночасье и что фавориты короля не вольны сами выбирать, с кем им связать свою жизнь. Впрочем, разъяснять это он не стал, поскольку за него всё сделал Келюс. Правда, кое-какая колкость, которую друг адресовал виконтессе де Шатодён, хоть и вызвала у юноши ухмылку, но при этом пробудила в нём сильное желание расспросить товарища и выяснить в подробностях, что же такое связывало того с госпожой де Беранже. Причём любопытство Луи ещё больше разыгралось, когда фрейлина королевы Луизы посмотрела на Жака так, будто сейчас ударит его. Что-то подсказало молодому маркизу, что лишь его присутствие мешает молодой вдове добавить его другу к сотрясению мозга ещё и здоровенный синяк на лице. Нет, друг мой, ты мне обязательно объяснишь, что у вас такое было, - мысленно сказал другу Можирон. - Или же я поинтересуюсь у хорошенькой виконтессы.
Впрочем, скоро мысли молодого человека перетекли совсем в другое русло, ведь после ответной колкости в адрес Жака де Леви госпожа де Беранже открыла причину своего интереса к событиям на свадьбе Сен-Люка и после неё, и стоило хорошенько подумать, прежде чем ответить на её вопросы. Да, ситуация была непростая, однако фаворит короля придумал, что ему говорить, и произнёс:
- Я расскажу государю, что королева волнуется о нём. Однако Вы передайте ей, что не стоит беспокоиться, наш король жив-здоров. Что же до шума... По мне, неважно, из-за чего он возник, важно иное. Сообщите своей госпоже, что по просьбе государя... - тут он остановился, подбирая слова. - По просьбе государя мы помирились с анжуйцами, так что сейчас нет никакого шума.
И в ожидании того, что к этому добавит Келюс, Можирон повернулся к нему и прошептал ему на ухо:
- Надеюсь, в покоях или по дороге ты посвятишь меня в свои тайны?